"РАННИЕ ДИАЛОГИ ПЛАТОНА И СОЧИНЕНИЯ ПЛАТОНОВСКОЙ ШКОЛЫ."
(изд."Мысль". Философское Наследие. Том 98.) 

ПЛАТОНОВСКАЯ ШКОЛА.
      ДЕМОДОК

[Сократ]

Ты, мой Демодок ', велишь мне дать вам совет отно-
сительно замыслов, для обсуждения которых вы здесь
собрались. Мне же пришло в голову посмотреть, на что
способно это ваше сборище и каково усердие тех, кто
собирается принять участие в совещании, а также какое
суждение вынашивает каждый из вас. И если, с одной
стороны, нелепо совещаться о том, для чего вы здесь
собрались, и такое совещание свидетельствует о неопыт-
ности, разве не будет смехотворным собираться для ь
совещания о том, о чем совещаться неправильно? С дру-
гой стороны, если совещаться о таких вещах правильно
и это свидетельствует об опытности, но не существует
знания, с помощью которого подобные вопросы могут
решаться верно и на основе опыта, разве это не будет
странно? Если же существует знание, с помощью кото-
рого все это может решаться правильно, то не должны
ли непременно существовать и знатоки, умеющие дать
здесь правильный совет? А если есть какие-то знатоки,
умеющие давать совет о вещах, по поводу которых вы
собрались, то есть ли у вас необходимость уметь или
не уметь советовать по этим вопросам, или чтобы одни
из вас это умели, а другие нет? Если же вы все это уме- е
ете, для чего собираться вам на совет? Каждый из вас
способен в подобном случае такой совет дать. С другой
стороны, если никто из вас здесь не знаток, каким обра-
зом можете вы совещаться? В самом деле, какой был бы
толк в этом вашем собрании, если бы вы были не спо-
собны дать совет? А если одни из вас это умеют, другие d
же — нет и эти последние нуждаются в совете, то, коль
скоро возможно, чтобы разумный муж давал советы
неопытным, для такого совета вам вполне достаточно
и одного знатока. Разве все знатоки советуют не одно
и то же? Так что вам надо выслушать его и удалиться.
Вы же так не поступаете, но желаете выслушать всех
собравшихся. Значит, вы считаете, что те, кто пытаются
дать вам совет, не знатоки в том, что они советуют. Если
же вы расцениваете их как знатоков, вам достаточно
381 выслушать одного. А сходиться для того, чтобы выслу-
шать невежд, как если бы от этого мог быть какой-
нибудь толк, разве не странно? Я недоумеваю по поводу
этой вашей сходки, и вот почему: сомнительно усердие
тех, кто готов давать вам советы. Ведь если они относи-
тельно одних и тех же вещей советуют не одно и то же,
как может быть их совет прекрасен, коли они советуют
ь не то, что советует дающий верный совет? И как может
не показаться странным рвение тех, кто стремятся сове-
товать в том, в чем не имеют опыта? Ведь конечно же,
обладая опытом, они не пошли бы по пути неправиль-
ного совета. Опять-таки, если они советуют одно и то же,
для чего нужны советы их всех? Ведь для того чтобы
советовать одно и то же, достаточно одного из них. А стре-
миться к тому, от чего не будет никакого толка, разве
не смешно? Итак, в данном случае усердие тех, кто не
с обладает опытом, покажется смешным и странным, да
и разумные люди не должны здесь усердствовать, ибо
они знают, что кто-то один из них сумеет сделать то же
самое и дать надлежащий совет. Не могу взять в толк,
как вы не видите, насколько смешно старание тех, кто
вызвались вам советовать? А более всего я недоумеваю
относительно голосования, кое вы задумали: что может
оно дать? Вы считаете, что советчиками будут зна-
токи? Но ведь советовать они будут лишь об одном и
не станут говорить то одно, то другое об одном и том
же: значит, у вас не будет никакой нужды в голосова-
нии. Может, вы считаете, что советчиками у вас будут
d неопытные люди, которые станут советовать то, что не
должно? Но разве толкать их на то, чтобы они вы-
ступали советчиками, не то же самое, что толкать
на это безумцев? Однако если вы не сочтете советчиками
ни опытных людей, ни неопытных, то кого же вы ими
сочтете? И прежде всего зачем вам вообще другие совет-
чики, если вы способны сами судить о подобных вещах?
А если опять-таки вы не способны на это, чем помогут
вам счетные камешки ²? И разве не смешно, что вы собра-
е лись здесь для совещания как люди беспомощные и
нуждающиеся в совете, а собравшись, решили, что вам
следует голосовать, словно вы способны принимать ре
шения? Что же, когда вы все находитесь порознь, вы
несведущи, а сойдясь вместе, оказываетесь умными?
И если вы про себя недоумеваете, то, сойдясь в одно
место, не перестанете недоумевать и не окажетесь спо-
собными охватить взглядом все, что вам надо делать,
ибо вдобавок ко всему вы ни у кого не учились и не при-
шли к этому сами, а ведь это страшнее всего. Но, бу-
дучи не в состоянии обозреть то, что вам предстоит со-
вершить, вы не способны будете судить, прав ли отно-
сительно этого ваш советчик. И этот единственный со-
ветчик не сумеет вам сказать, что именно вы должны де-
лать, и научить вас в столь короткое время и среди столь-
ких людей различать скверных советчиков или тех, кто
вообще не даст вам совета, а ведь последнее представля-
ется не менее важным. Ну а если ни сходка, ни ваш со-
ветчик не сделают вас способными принимать решения,
какая вам польза от голосования? И как может ваша
сходка не вступить в противоречие с поданными голо- ь
сами, а поданные голоса — с настроением ваших совет-
чиков? Ведь ваша сходка — собрание беспомощных
людей, нуждающихся в советчиках, а голоса подаются
так, как если бы вы не нуждались в советчиках, но сами
были в состоянии советовать и решать. Вдобавок рвение
ваших советчиков исходит как бы от знатоков, ваши же
голоса подаются так, как если бы советчики эти были
невеждами. И если бы кто спросил вас, подающих го-
лоса, и того, кто дал вам совет относительно решения,
за которое вы голосуете, знаете ли вы, свершится или с
нет то, что вы задумали и в пользу чего подали голоса,
полагаю, вы не смогли бы ответить на этот вопрос. В са-
мом деле, если свершится то, ради чего вы задумали
действовать, откуда вы можете знать, принесет ли вам
это пользу? Я полагаю, ни вы, ни тот, кто вам будет сове-
товать, не сумеете этого сказать. И кто из людей, счи-
таете вы, способен знать подобные вещи? Если кто-нибудь
спросит вас и об этом, вы и здесь, думаю я, не сможете
дать положительного ответа.

Если то, о чем вы совещаетесь, вам не ясно и совет- d
чики и голосующие не имеют здесь опыта, то вы, ко-
нечно, признаете, что в подобных случаях часто возни-
кает недоверие и сожаление как по поводу того, о чем
собираются дать совет, так и по поводу самого решения.
Ну а в отношении доблестных и сведущих мужей это
не должно приключиться: ведь они знают предмет, о ко-
тором идет совещание, — как с ним обстоит дело, а также
понимают, что люди, им доверяющие, уверены в их
совете: они сознают, что ни у них самих, ни у тех, кто
им верит, не должно возникнуть никаких сожалений.
е По моему мнению, тем, кто разумен, надлежит давать
совет именно о таких [достоверных] вещах, а не о том,
о чем ты меня попросил. Ибо от советов разумных людей
бывает счастливый исход, а от болтовни глупцов —
только несчастье.

Я был свидетелем того, как некий человек сделал
выговор своему другу за то, что тот послушал обвини-
теля, не выслушав оправдания защищавшегося, и дал
веру только тому, кто обвинял. Он говорил, что пре-
383 ступно осуждать человека, не быв свидетелем его про-
ступка и не выслушав присутствовавших при этом дру-
зей, свидетельству которых ему подобало бы верить;

товарищ же его поспешно, не выслушав другую сторону,
дал веру словам обвинителя. «А ведь справедли-
во,— говорил этот человек,— выслушать защищающего-
ся до того, как выразить одобрение или порицание,
точно так же, как выслушивают обвинителя. Да и как
может кто-то справедливо вершить суд или правильно
судить о людях, если не выслушает обе тяжущиеся
стороны? Ведь куда более верным будет суд, ес-
ли слова будут взвешены и будет определен их сравни-
ь тельный вес, подобно тому как определяют вес золота
или пурпура. Ради чего дается обеим сторонам время
и судьи присягают в том, что они с одинаковым внима-
нием выслушают обоих ³, если законодатель не имел
в виду более справедливого и верного решения тяжб?
Ты же, как мне кажется, не слушаешь и того, что гово-
рит большинство». «Но что именно я не слушаю?» —
спросил тот. «А вот что:

е    Суд не твори ты, не выслушав раньше обоих. ⁴

Ведь поговорка эта не была бы так широко распростра-
нена, если бы это не было прекрасно и должным обра-
зом сказано. Поэтому я советую тебе,— заключил он,—
в будущем не хвалить и не порицать людей столь по-
спешно». Но его собеседник возразил, что ему кажется
чудным не суметь понять, правду кто говорит или лжет,
если он говорит один, когда же говорят двое, это суметь;

не суметь понять, когда один говорит правду, а когда
d говорит он же, а другой в это время лжет, вдруг суметь
это понять; чудно также (продолжал он), если один,
говоря верно и будучи прав, не может разъяснить то,
что им сказано, а двое, из которых один лжет и не прав,
в состоянии разъяснить дело — то самое, которое гово-
рящий правду разъяснить не сумел. «Я недоумеваю,—
сказал он,— и по поводу того, каким образом они это
разъясняют: говорят они или молчат? Если они молча-
ливо делают это, то нет надобности выслушивать ни
одного из них, а не только двоих; если же оба они дока-
зывают свою правоту словами, то ведь они никоим обра- е
зом не могут говорить оба вместе, ибо считают нужным
говорить по очереди: как же возможно, чтобы они оба
сразу делали разъяснения? А если оба они все же объяс-
няются одновременно, то в этом случае они одновре-
менно произносят свои слова. Но они так не делают.
Поэтому остается в случае, если они доказывают свою
правоту словами ⁵, чтобы каждый говорил за себя, а когда
каждый говорит за себя, тогда каждый из них и дает
объяснения. Так что один говорит первым, другой —
вторым, и доказывают они свою правоту тоже по очере-
ди. Однако, если делают они это поочередно, что толку
выслушивать еще и второго? Ведь уже со слов первого
все будет ясно. В случае же, если свою правоту дока-
зывает и тот и другой,— продолжал он,— почему объяс-
нения дает не один из них? Ведь если один из них ничего
не докажет, как могут они доказать что-либо оба вместе?
А если каждый из них что-то докажет, ясно, что это
способен доказать и тот, кто говорит первым: как же
может выслушивающий не понять его одного?»

Я же, когда слушал их, недоумевал и был не в со-
стоянии разрешить их спор, а прочие присутствовав-
шие говорили, что правда на стороне первого. Если ты
умеешь мне чем-либо тут помочь, скажи: можно ли по-
нять, когда говорит один, то, о чем он говорит, или же
требуется противная сторона, если. кто-либо хочет ре-
шить, правдивы ли произносимые речи? А может быть
нет необходимости слушать обоих? Каково твое мнение?

Недавно один человек обвинил другого в том, что
он отказался дать ему взаймы деньги и ему не доверяет,
тот же, кого он обвинил, защищался; при этом один из
присутствовавших спросил обвинявшего, так ли уж с
виновен другой, не поверив ему и не одолжив ему деньги:

— Ты-то,— сказал он,— разве не оказался винов-
ным, не убедив его дать тебе ссуду?

А тот ему в ответ:

— В чем же я виноват? Скажи.
На это первый:

— Который из двух кажется тебе виновным — кто
не достиг того, к чему он стремился, или же кто этого
достиг?

— Тот, кто не достиг,— отвечал второй.

— Но ведь ты не достиг своей цели, когда пожелал
взять взаймы, а он, не желая тебе предоставить ссуду,
в этом не промахнулся?

— Да,— возразил тот.— Но в чем же я виновен, если
он мне не дал?

— Да раз ты требовал от него то, что не должно,
d как можешь ты считать себя правым? А кто не дал те-
бе взаймы, поступил правильно. Ну а если ты просил
у него то, что должно, ты промахнулся, не получив это-
го: такой вывод необходим.

— Возможно,—отвечал тот.—Но как может быть
невиновен человек, который мне не поверил?

— Если бы ты просил как подобает,— спросил пер-
вый,— ты ведь ни в чем не был бы виноват?

— Конечно, нет.

— Значит, ты, обратившись к нему, просил неподо-
бающим образом.

— Очевидно,— сказал тот.

— Ну а раз ты просил неподобающим образом и он
тебе не поверил, когда ты к нему обратился, как можешь
ты по справедливости его обвинять?
е   — Мне трудно тебе ответить,— молвил тот.

— Разве ты не можешь сказать, что не следует быть
внимательным к тем, кто злоупотребляет вниманием?

— Нет,— возразил тот,— это я даже очень могу ска-
зать.

— А не думаешь ли ты, что те, кто обращаются к
другим неподобающим образом, злоупотребляют их вни-
манием?

— Да, я это думаю,—отвечал тот.

— Так в чем же он виновен, если не прислушался
к тебе, злоупотребившему его вниманием?

— По-видимому, ни в чем,—сказал тот.

— Зачем же люди,—молвил первый,—бросают
друг другу подобные обвинения, а также упрекают тех,
кто им не поверил, в том, что они не поверили, себя же,
не сумевших их убедить, никоим образом не винят?
   Тогда другой присутствовавший сказал:

— Ведь когда кто-либо оказывает другому какое-то
внимание и ему помогает, а потом, считая, что ему долж-
ны уделить такое же внимание, не встречает его со сто-
роны другого, как может он не сделать справедливый
упрек?

На это первый отвечал:

— Однако тот, кто, по его мнению, должен с ним
обращаться подобным же образом, либо бывает спосо-
бен на внимательное отношение, либо нет? И если тот
на это не способен, разве правильные требования
предъявляет первый ко второму, ожидая от него поступ-
ка, на который тот не способен? Если же он на него спо-
собен, почему первый не убедит подобного человека?
И как можно считать, что люди, произносящие такие
речи, правы?

— Да, клянусь Зевсом,— подтвердил другой,— вот ь
какой упрек надо выразить, дабы тот в будущем лучше
с ним обходился, да и другие его друзья, если они этот
упрек услышат.

— А как ты думаешь,— спросил первый,— те, кто
его послушают, будут лучше с ним обходиться, если
упрек его будет правильным и основательным или если
он будет неверным?

— Если он будет правильным.

— Но тебе кажется, что он не прав?

— Да,— отвечал другой.

— Как же те, кто услышат подобные порицания,
станут более к нему внимательны?

— Да нет, не станут никоим образом.

— Так во имя чего же будут высказываться подоб-
ные обвинения?

— Мне трудно это определить,— был ответ,       с
Некто жаловался на простоватость человека, слиш-
ком поспешно верившего речам первых встречных.
Естественно, мол, верить словам своих сограждан и до-
машних; верить же тем, кого не знаешь и о ком никогда
раньше не слышал, и при этом не знать, что большинст-
во людей — плуты и негодяи, по его мнению, есть вер-
ный знак простоватости. Тут один из присутствовавших
сказал:

— А я-то думал, что ты гораздо выше ценишь та- d
кого человека, который быстро умеет почувствовать
случайного встречного, чем того, кто проявляет в таком
случае медлительность.

— Да, первого я и ценю значительно выше,— отве-
чал тот.

— Так зачем же ты порицаешь того, кто быстро на-
чинает доверять случайным людям, если они говорят
правду?

— Но я,— возразил тот,— порицаю в нем не это,
а то, что он поспешно верит лжецам.

— А если бы он дарил людям свое доверие по про-
шествии длительного времени и не первым встреч-
ным, ты разве не порицал бы его еще бояыпе?

— Да, еще больше,— был ответ.
е   — Потому что он верил бы медленно и не случай-
ным людям?

— Нет, клянусь Зевсом!— отвечал тот.

— Ведь не поэтому же, думаю я, ты считаешь воз-
можным порицать человека, но потому, что он верит
тем, кто не заслуживает доверия.

— Да, конечно,—отвечал тот.

— Значит, ты считаешь возможным порицать его
не за то, что он верит медленно и не случайным людям,
но за то, что он верит быстро и первым встречным?

— Нет, не так,— сказал тот.

— Так за что же ты его порицаешь?

— За то, что он совершает ошибку, поспешно веря
случайным людям и не обдумав прежде их речи.

— Ну а если бы он им медленно поверил без рас-
386 смотрения, он бы не погрешил?

— Нет, клянусь Зевсом, и в этом случае он погре-
шил бы ничуть не меньше: я считаю, что не следует
верить случайным людям.

— Но если не верить случайным людям,— сказал
первый,— то как же можно быстро поверить незнако-
мым? Видно, сначала надо подвергнуть их слова рас-
смотрению и выяснить, говорят ли они правду.

— С этим я, конечно, согласен,— молвил тот.

— Поскольку,— продолжал первый,— в отношении
близких и знакомых людей не нужно выяснять, го-
ворят ли они правду.

— Да, я бы это подтвердил,— сказал тот.

— Но, возможно, и некоторые из этих держат не-
правдоподобные речи?

— И даже очень возможно,— подхватил тот.
ь   — Так почему же естественнее верить близким в
привычным людям, чем первым встречным?

— Не знаю, что на это и сказать,—отвечал тот.

— Далее. Если следует больше верить своим близ-
ким, чем первым встречным, значит, им следует и боль-
ше доверять, чем этим последним?
- — Как же иначе?— отвечал тот.

— Ну а если они одним близки, другим же совсем
незнакомы, то неизбежно надо будет считать то более
то менее заслуживающими у него доверия одних и тех
же людей? Ведь, согласно твоему утверждению, зна-
комых и незнакомых надо считать заслуживающими
доверия в различной степени.

— Нет, такой вывод меня не удовлетворяет,— воз-
разил тот.

— Но ведь то, что говорят такие люди, у одних вызы-
вает доверие, другие же могут счесть это невероятным,
причем никто из них не ошибется.

— И это очень странное утверждение,— молвил тот.

— Далее, если и близкие и случайные люди гово-
рят одно и то же, может ли быть, чтобы речи тех и дру-
гих не заслуживали одинакового доверия либо недоверия? с

— Да, это неизбежно,— признал тот.

— Но разве не заслуживают те, кто что-либо говорят,
одинаковой веры, если они говорят одно и то же?

— Вот это убедительно,— подтвердил тот.
Когда они таким образом говорили, я недоумевал,
кому же все-таки следует верить и кому нет и надо ли
верить людям, заслуживающим доверия и знающим то,
о чем они говорят, или же знакомым и близким?
А ты как?