ПЛАТОН.  ЭЛЛИНИЗМ.  ДИАЛЕКТИКА.  ПРОКЛ.  ТЕУРГИЯ .ПЕРВОСУЩНОСТЬ. ДУША. ПЛОТИН .КОСМОС. МАГИЯ.  ЯМВЛИХ.    СТОИЦИЗМ .УМ.  СИМПАТИЯ. ЛОГОС.  СУДЬБА.. ПИФАГОР. .МИСТЕРИИ .ОРАКУЛ. МОЛИТВА .СВЕТ. СОЗЕРЦАНИЕ ."Я" СКЕПТИКИ. КИНИКИ. ЭПИКУР. ГНОСТИКИ. ХРИСТИАНЕ.МИФ. ИСТОРИЯ.. АПОЛЛОН. ИСКУССТВО. АРИСТОТЕЛЬ..ЧИСЛО. ТРИАДА.. ИНОЕ. ЕДИНИЧНОЕ. ИНДИВИДУУМ. СОКРАТ.

Найти: на

Пена дней

Статьи и эссе

Академия: учение и судьба Вокруг Академии Неоплатонизм: синтез и теургия Диалектика Тексты

   

"Горе от ума" как конфессиональная драма.

   М. Кошкин (20/08/02)

Сюжет этой трагической комедии беспрестанно обновляется и глядится в истории на себя, как в какое-нибудь психологическое зерцало, признавая жанровую особенность свою, подновляя обветшавшую мотивацию на "уже не молодом лице".

Так Чацкий - Зарубежная (РПАЦ и РПЦЗ) церковь: умник, впавший в ревность. Молчалин - Православная (МП): приспособленец, конечно. Софья - народная русская душа: поле битвы и сама битва. Наконец, Фамусов - государство: хозяин дома и отец Софьи. Теперь сделаем паузу на несколько секунд - и читатель, я надеюсь, прокрутит в уме и оценит всё богатство и полнокровие соответствий. Рассматривая драматические сцены " Горя..." в границах этой корреляции, характеры Грибоедова приближают к нам драматизм реального конфессионального климата современной церкви. (Но так и не приблизят.)

Скажут опять: отчего же Софья любит-то этого Молчалина? Не Чацкого умного? Как так отчего - ну, любви ведь не прикажешь, любит - значит любит: и не козёл вроде. А не любит - так не жалуйся, Бог не дал.

Но главное - нельзя любить того, кого нет. Пусть когда-то дети клялись в любви - что ж с того ? Чацкий болтался у "Карла" на куличках (не путать с известным интернет-порталом, пока не замеченном в особых привязанностях к г. Вольтеру), пока красавица Софья вместе с Молчалиным подростала и куковала эти годы у папы (не римского, родного) под крылышком. Нельзя любить пустое место - Молчалин, как и любой терпеливый ухажёр, это понимает. Методично ухаживает за дочерью шефа. И Софья в глубине души благодарна бедному, обделённому талантами писарю, за это.

Но "крылышко" у папеньки Фамусова широкое, тяжёлое - что под ним с бедною невысказанною девичьей душой происходило, знает только она сама. Но не скажет, потому что не умеет как, и горда конечно ещё, фамусовская дочь: Какая там "любимая" дочь, если сватают за важного идиота в погонах, почти дауна.

Софья не высказана, бессловесна, и любовь её подлинная, настоящая - как раз случилась к дураку, ну и что ? - в этом правда её сердца, не ума. Все эти обстоятельства делают настоящим героем в пьесе не Чацкого, залетевшую и не разобравшуюся в ситуации дивную птицу, - а Софью, уже не девочку-ребёнка, а выросшую, беззащитно-несвободную и глубоко чувствующую женщину.

С другой стороны - что ж так все на Молчалина-то окрысились? А если парень по-своему влюбился не на шутку, и пускает слюни как умеет, т. е. тихо, никто и не видит их, потому как характер у него искренно-дружественный, исполнительный. Неместный какой-то. Этим бы всё поорать и рубаху у себя, или у кого другого на груди от чувств растерзать, - а женщина наша, может быть, в тайне, устала от мужланов-горлопанов с их кобелино-красными глазищами? И не умник ей надобен, не герой общественный, а вот именно дружественный спутник по жизни? (Подобие хоть сколько-нибудь удобного <интерфейса>.) Молчалин честно служит и ухаживает за Софьей, думает об их будущем счастье, планы осторожные выстраивает, - где уже тут подлость, в чём она, покажите? Является Чацкий и с парохода, сейчас требует Софью как свою собственность. Дескать, обещали друг другу дети во младенчестве купаясь: а самого распирает гордость самая банальная - как же, она изменила - не ему даже - он сам изменился за годы странствий, - а идее верности, клятве верности! Не вот эта новая, приземлённая Софья, а клятвы и обречённость человеческая - поважнее для Чацкого будут.

А капиталом для себя и Софьи, - что-же Чацкий назначает? Истину? Свою, перевезённую с собой истину (из-за границы, догматизм, но догматизм из-за границы души - уже с частичкой <лже>).

Так в чём же она, "истина-то" эта? Как раз в том в первую очередь, что Чацкий в воспитавшем его <родном доме> никого не любит. Да можно ли, скажите на милость, любить-то такого? Как полюбить-то, нашей Софье, душе любвеобильной, почти вселенской этого Чацкого, когда он всё ругается и скандалит. Не то с ревности, не то с гордости, не то с жиру, а не то с какой-то особенной континентальной глуповатости: Какая-же при такой ненависти возможна у остальных - "свобода", к которой призывает этот человек, истерикующий внизу под лестницей?

Разумеется, сюжет грибоедовской пьесы и реально-историческая церковно-конфессиональной ситуация в России - изоморфизм довольно грубый, но в сумме в первую очередь мы бы искали верности художественно уже завершённой пьесе, а не раскрытой в неизвестность действительности. Здесь нет определённостей соответствующих конфессий, а есть лишь их взаимоопределённость в трагическом стечении пьесы и судьбы. Но можно пойти дальше и вспомнить, что конфессию представляет собой епископ, подобно тому, как единство церкви собирается во едином Христе Иисусе. Отдельный Епископ. А Православный Синод любой конфессии, - креатура тайной ложи обычных человеческих интриг. И тогда отношение к церковной конфессии как к "персонажу" ( и "пароходу", если вспомнить вслед за Маяковским Ковчег старого Ноя ), - станет не таким условным и фантастичным.

Конечно, уподобляя развитие известного сюжета реальным хитросплетениям в истории церкви, мы легко дорисовываем уже известные из пьесы характеры, однако при этом в репрезентируемой исторической действительности невольно, но оторвёмся от правды факта (госпожа История требует всецелого внимания только к ней одной, и бывает в этом права), исказим, скругляя, теряющееся в потёмках лицо исторической действительности. Так, наш Молчалин-Московская Патриархия, чем далее к концу, тем больше унижает эту конфессию своей постной характеристикой. История замученных в советских лагерях и в подвалах Лубянки служителей церкви и исповедников веры христовой (а расстреливали священников вообще, а не только катакомбных, на чём как будто должен настаивать у нас Чацкий, обличая Фамусова-государство), это история подвига, который, получается, так и не находит адекватного движения фабулы у Грибоедова. Хотя разумеется не вся церковь занимала позицию соглашательско-покорственную, (т.н. "сергианскую"), или "Молчалина при Фамусове":

Хотя - как жили сами Фамусов, Молчалин и Софья до приезда в их дом господина Чацкого, остаётся только (хотя и легко) догадываться - действие в пьесе охватывает строгие временные рамки от приезда до отъезда Чацкого из дома Фамусовых. И кореллят указанному диапозону в новейшей церковно-конфессиональной истории очевиден - это девяностые годы, - время, когда РПЦЗ возвращается в Россию, с 1993 года самостоятельно угнездившись в городе Суздале. Да и сама конфессиональная трагедия, в отличие от пьесы Грибоедова, ещё не подошла к развязке. Зарубежная церковь на сей момент из России так и не убралась, как впрочем, неизвестно, далеко ли отъехала та карета, в которую вскочил Чацкий после финального скандала в пьесе Грибоедова. Есть мнения, что не далее Петербурга.

И Чацкий - не характерологическое определение РПЦЗ со всеми вытекающими отсюда под-конфессиями навроде РПАЦ, РПЦ и др. И Фамусов - не совок, хотя местами очень похоже на совка гомо советикус зиновьевско-застойного покроя. Разве Молчалин только уже ясен, отыграл свою роль до конца и в наши невзволнованные дни после разрешённой и уничтожающей критики марксизма в 90-х, теперь успокоился и заделался стратегом новых яйцеголовых 2000-х, зло клюющих своего либерального папу.

Да и Софья, - не Россия, хотя её беды-злосчастья,- все эти пошлость, лень, мещанство, привязанность к дому, не говоря о чисто половых, женских особенностях души, - точно не излечить отдельным словом обличения. Ей бы свободным шагом выйти к солнечному свету, которым освещается Фамусовский дом, не ютиться бы ей вечерами в каморке с начитавшимся Вольтера Чацким, теребя завезённые из-за рубежа истины, словно чужие серьги на чужих ушах. Ведь на улице-то - светло от духовной истории! А тут, в сумерках отцовской каморы, в пыли бездушного канона, злобными искорками мечутся зрачки обиженного Чацкого, желающего безличной истиной, как электричеством, поджечь воспитавший и вырастивший его когда-то дом. Это и есть нео-схоластика, канон-в-себе, плодящий Чацких, но теперь уже и с умом Молчалина, то есть вполне в духе господина Фамусова. Ей бы - Софье, - выскочить отсюда вон, выйти за руку, <сообща> с тем же Молчалиным ( хорошим в общем парнем, служакой), пробуя, учась и дерзая.

Да и РПЦЗ, наконец, в отличие от Чацкого, вовсе не кричит на Софью-загадочную русскую душу, но разве только подсмеивается иронически, чуть свысока. По всему видно - не на исторически-ситуативные вещи пытались мы проецировать персонажи "Горя...", а наоборот, самих героев Грибоедовских вычертить решили таким вот неожиданным образом, о пьесе только и речь шла, - вот как, оказывается, бывает

 

 

Hosted by uCoz