"РАННИЕ ДИАЛОГИ ПЛАТОНА И СОЧИНЕНИЯ ПЛАТОНОВСКОЙ ШКОЛЫ."
(изд."Мысль". Философское Наследие. Том 98.)

ПЛАТОНОВСКАЯ ШКОЛА.
СИЗИФ

                         (Сократ, Сизиф)

         Сократ. Мы и вчера долго ожидали тебя, Сизиф, ведь Стратоник должен был показать нам свое умение,— чтобы ты вместе с нами послушал искусного мужа, собиравшегося удивить нас многими прекрасными делами и словами; но поскольку мы поняли, что ты не придешь, мы без тебя стали слушать его игру.

Сизиф. Да, клянусь Зевсом, мне было недосуг, и даже очень: такая возникла необходимость, что я не мог ею пренебречь. Наши архонты² вчера устроили соb вещание и заставили меня быть их советчиком. А ведь у нас, фарсальцев³, есть и закон, повелевающий подчиняться правителям, если они прикажут дать им какой-то совет.

Сократ. Но ведь это прекрасно — повиноваться закону, и прекрасно, когда сограждане считают кого-то достойным советчиком, как тебя считают рассудительным человеком, единственным из фарсальцев⁴. Однако, Сизиф, я не могу распространяться здесь перед тобой относительно умения давать хороший совет — ведь это требует и свободного досуга и длинных речей, но хочу прежде всего поговорить с тобой о совете, как такос вом,— что это такое? Итак, можешь ли ты мне сказать
о самом совете, что он собой представляет? Не надо говорить мне о том, что такое хороший или плохой совет или просто прекрасный, но скажи мне о совете только одно — что это такое? Наверное, тебе очень легко определить это, раз ты сам хороший советчик? Ведь не хотелось бы проявлять праздное любопытство, расспрашивая тебя об этом.

Сизиф. Но неужели тебе неведомо, что это означает — давать совет?

Сократ. Да, Сизиф, по крайней мере, если это нечто иное, чем гадать наобум (когда кто недоумевает, как именно ему следует поступить) и умозаключать, исходя из своего прошлого, относительно будущего подобно людям, играющим в чет и нечет и ничего, конечно, не знающим о четном и нечетном, находящемся у них в руках, а между тем иногда они это правильно отгадывают ⁵. Часто и совет оказывается чем-то таким: не зная ничего о том, относительно чего надо дать совет, и говоря наудачу, человек случайно отгадывает истину. Вот если советовать означает именно это, то я знаю, о чем идет речь, но если это нечто иное, я этого не знаю.

Сизиф. Нет, это не означает совершенно ничего не знать, но можно что-то уже знать о деле, а чего-то еще не ведать.

Сократ. Однако, во имя Зевса, получается, что ты называешь советом примерно следующее (мне кажется, будто я и сам как бы угадываю твою мысль относительно правильного совета) : кто-либо изыскивает наилучшее для себя средство выполнить свою задачу, однако при этом он еще не знает его ясно, но как бы находится в размышлении? Не это ли ты имеешь в виду?

Сизиф. Именно это.

Сократ. А люди исследуют то, что они знают о вещах, или же то, чего не знают?

Сизиф. И то и другое.

Сократ. Но под исследованием людьми и того и другого — что они знают и чего не знают — ты подразумеваешь, видно, кое-что в таком роде: некто знает, кто есть Каллистрат, но не знает, как отыскать, где он находится, а не кто такой Каллистрат. Под изысканием того и другого ты разумеешь это?

Сизиф. Да.

Сократ. Но человек, знающий, кто такой Каллистрат, не станет ведь стремиться узнать Каллистрата?

Сизиф. Конечно, нет.                           d

Сократ. Однако он стал бы разыскивать, где он находится.

Сизиф. Мне это кажется верным.

Сократ. Значит, он не стал бы стремиться и к тому,чтобы выяснить, где он находится, если бы он это знал, но просто нашел бы его.

Сизиф. Да.

Сократ. Следовательно, похоже, что люди ищут не то, что им известно, но лишь то, что неведомо. Однако, если тебе, Сизиф, эти речи кажутся пустым словопрением, не относящимся к делу и начатым ради одного только разговора, рассмотри все же следующий вопрос: не видится ли тебе, что дело обстоит именно так, как сейчас было сказано? В самом деле, разве ты не знаешь, что характерно для геометрии? Когда геометрам неизвестно относительно диагонали, действительно ли это диагональ или нет, они вовсе не стремятся это выяснить, но узнают, каково отношение ее длины к сторонам
площади, кою она пересекает. Не это ли исследуют они относительно диагонали?

Сизиф. По-моему, это.

Сократ. Ведь именно это есть неизвестное, не так ли?

Сизиф. Безусловно.

Сократ. Далее, разве ты не знаешь, что геометры стремятся с помощью рассуждения выяснить величину удвоенного куба? Они не выясняют, является ли куб кубом или нет, ибо это им известно. Не так ли?
   Сизиф. Да.

Сократ. Значит, тебе известно также, что Анаксагор, Эмпедокл и все прочие, многословно рассуждавшие о воздухе, выясняли относительно его, беспределен он или имеет предел?⁶

Сизиф. Да, известно.

Сократ. Но ведь они не выясняли, воздух ли это,
не правда ли?

Сизиф. Конечно, нет.

Сократ. Итак, ты согласишься со мной и относительно всех прочих вещей: никто из людей не стремится изыскивать то, что им известно, но выясняют они скорее то, что им неведомо?

Сизиф. Разумеется, соглашусь.
   Сократ. Но разве подача совета не показалась нам тем же самым, а именно поисками того, как кто-либо может наилучшим образом выполнить стоящую перед ним задачу?

Сизиф. Да, показалось.

Сократ. А эти поиски оказались ведь тем же самым, что и советы относительно дел. Не так ли?

Сизиф. Несомненно.

Сократ. Так не следует ли нам теперь уже рассмотреть, что препятствует исследователям выяснить искомое?

Сизиф. Мне кажется, следует.

Сократ. Можем ли мы назвать иное препятствие в этом случае, кроме невежества?

Сизиф. Клянусь Зевсом, давай посмотрим!

Сократ. И очень серьезно — согласно пословице, «распустив все паруса и подняв все голоса»⁷. Взвесь же вместе со мною следующее: считаешь ли ты возможным, чтобы человек давал советы относительно музыки, если он о ней ничего не знает и у него нет нужды в том, чтобы играть на кифаре или заниматься еще чем-то в музыкальном искусстве?

Сизиф. Нет, я не считаю это возможным.

Сократ. Ну а если речь идет о воинском искусстве или искусстве кораблевождения? Тот, кто ничего не понимает ни в том ни в другом, может ли, по-твоему, дать совет в этой области иному человеку и сказать, что ему следует делать? При этом тому невежде нет нужды ни выступать в поход, ни вести корабль.

Сизиф. Нет, разумеется, он не может советовать.

Сократ. Значит, и обо всем остальном ты думаешь точно таким же образом — о том, чего кто-либо не знает,— и считаешь, что ни знать этого, ни подавать совет в этой области невежда не может?

Сизиф. Да, я так считаю.

Сократ. Но тот, кто чего-либо не знает, может ведь это исследовать, не так ли?

Сизиф. Несомненно.

Сократ. Однако исследовать и советовать — это разные вещи.

Сизиф. Как же иначе?

Сократ. Потому что исследуется то, чего кто-либо не знает, давать же совет о вещах, кои человеку неведомы, невозможно. Не так ли у нас было сказано?

Сизиф. Именно так.

Сократ. Значит, вчера вы изыскивали наилучшее решение дел вашего города, но не знали, в чем оно состоит? Ибо если бы вы это знали, вы бы прекратили исследование, поскольку мы никогда не исследуем известные нам вещи. Не правда ли?

Сизиф. Конечно.

Сократ. А не кажется ли тебе, мой Сизиф, что, если кто чего-либо не знает, он должен это исследовать или учиться?

Сизиф. По мне, клянусь Зевсом, он должен учиться.

Сократ. Ты правильно рассудил. Но, быть может, тебе кажется скорее необходимым учиться, чем заниматься исследованием, потому что человек быстрее и легче к чему-то придет, если станет учиться у людей знающих, чем если он сам, не зная, займется исследованием? А может быть, есть другая причина?
Сизиф. Нет, только эта.
Сократ. Так почему же вчера вы не бросили бесполезное совещание о том, чего вы не знаете, и не поучились у знающих людей, как надо исследовать и принимать наилучшее решение относительно государственных дел, но, мне кажется, битый день сидели и занимались угадыванием наобум того, что вам неизвестно, не озаботившись поучиться,—и ты, и ваши правители?
Быть может, ты станешь утверждать, что я просто позабавился на твой счет ради одной только беседы, ты же не принял этого всерьез. Но, мой Сизиф, во имя Зевса, с отнесись теперь серьезно к следующему: если придавать какое-то значение подаче совета и окажется, как сейчас, будто это не что иное, как знание, предположение, а также пустая болтовня, причем для обозначения совета станут пользоваться только первым, более серьезным именем и никаким другим, думаешь ли ты, что
в этом деле одни люди будут отличаться чем-то от других с точки зрения умения хорошо советовать и быть рассудительными, подобно тому как во всех иных областях знания они отличаются друг от друга — плотники от других плотников, врачи от врачей, флейтисты от флейтистов, и как все прочие мастера одного и того же дела различаются между собой, подобно мастерам в упомянутых сейчас искусствах? Ты полагаешь, что и в совете они, если дело обстоит таким образом, будут
отличаться одни от других?

Сизиф. Да, я так думаю.

Сократ. Но скажи мне: разве не все советчики — и хорошие и плохие — советуют относительно того, чему предстоит свершиться?

Сизиф. Несомненно, все.

С о к ρ а т. А то, чему предстоит свершиться, разве не есть то, что пока не происходило?

Сизиф. Нет, именно это.
   Сократ. Ведь если бы оно уже произошло, оно не ожидалось бы в будущем, но было бы тем, что уже свершилось? Не так ли?

Сизиф. Да, так.

Сократ. Но значит, если этого пока не существует, оно на самом деле еще не произошло.

Сизиф. Нет, не произошло.

Сократ. Ну а если оно еще; не произошло, ему пока не присуща никакая собственная природа.

Сизиф. Да, не присуща.

Сократ. Так разве же и хорошие и плохие советчики совещаются не о тех вещах, которые не существуют, не произошли и не имеют никакой природы, когда они совещаются о том, что будет впереди?

Сизиф. Очевидно, ты прав.

Сократ. А ты полагаешь возможным кому-нибудь хорошо ли худо ли преуспеть в том, чего не существует?

Сизиф. Что ты имеешь в виду?

Сократ. Сейчас тебе скажу. Посмотри: как ты различишь среди многих стрелков из лука, кто из них хороший стрелок, кто плохой? Или это нетрудно определить? Быть может, ты велишь им стрелять по цели? Как ты считаешь?

Сизиф. Да, несомненно.

С о к ρ а т. И того, кто чаще всех верно попадет в цель, ты сочтешь победителем?

Сизиф. Разумеется.

Сократ. А если бы перед ними не было цели, но каждый стрелял бы куда попало, как мог бы ты различить хорошего и плохого стрелка?                  

Сизиф. Я не различил бы этого ни в коем случае.

Сократ. Так разве, если бы тебе надо было различить плохих и хороших советчиков, а они бы не знали, о чем они держат совет, ты не был бы в недоумении?

Сизиф. Разумеется, был бы.

Сократ. Но ведь если они держат совет о том, что
свершится в будущем, они совещаются о том, чего не
существует?

Сизиф. Несомненно.

Сократ. А в том, чего не существует, ведь никому
не дано преуспеть? Как можешь ты думать, будто воз-
можно преуспеть в том, чего нет?

Сизиф. Это в любом случае невозможно.

Сократ. Но поскольку невозможно преуспеть в с том, чего нет, никто ведь не преуспеет, советуя относительно несуществующих дел? Ибо то, что должно свершиться, принадлежит к вещам, которых не существует. Не правда ли?

Сизиф. Мне кажется это верным.

Сократ. Ну а если никто не преуспевает в отношении будущих дел, то никто из людей ведь не может быть ни плохим, ни хорошим советчиком?

Сизиф. Очевидно, никто.

Сократ. Следовательно, никто не может давать другому лучший или худший совет, если нельзя быть более или менее удачливым в том, чего нет.

Сизиф. Да, конечно.

   Сократ. Так с какой же стати люди называют некоторых хорошими или плохими советчиками? Разве не стоит снова вернуться к этому вопросу, Сизиф?