Небесная астронавтика Джанбатисты Вико как

        вариации исторического платонизма.

Комплекс вопросов:

1.  Смысл в истории . Идеи Вико - и история как материал для них.
                                   2.  "Сверим наши часы", - вот наше чувство времени. Более точный прибор проверяет менее точный. И мы эти приборы совершенствуем.
            3.  Хронография Фоменко как идеальная шкала, без единого исторического отпечатка на ней.

       Джанбаттиста Вико, без тени сомнения, с первых же страниц своего труда "Основания общей науки об общей природе наций", "демонстрирует" свой платонизм. Он пишет, например, следующее: " В силу той Аксиомы, что единообразные идеи, зародившиеся у незнающих друг о друге народов, должны иметь общее основание Истины…" Сама эта посылка уже платонична, но и аристотелична. Кроме того, в соответствии с тем, что идея, сама по себе, нуждается прежде всего в собственном, логическом оформлении, для-себя, а уже потом она воплощается в каких-то материальных и конкретных формах ( сущность Аристотеля), Вико перед тем, как осмыслять историю наций, устанавливает сами "Основания" к этому. Т.е. идеальные положения. "Аксиомы". 
      Материалом же для них служит хронологическая таблица, которую он наперёд помещает перед читателем - и читатель видит эту бессмысленную цифирь, эти разделы времён,как историю текуче-бессмысленную и готовую "отдаться" идеалистическому постижению, пониманию. Способность придать форму этому заданному наперёд хронологическому материалу ( аристотелизм в нашем значении ) и является делом его "…новой науки об общей природе наций".

       Для Вико история это никак не простой набор фактов, материально размеченных во времени. Это впоследствиии история предстанет перед взором отыскивающего историческую существенность, сплошным течением, материей действительности, неподвергаемой осмыслению и рефлексии, не подвергаемой в попытке мифического со-чувствования какой-то адеквации в единстве веры, опыта, представлений. Это потом история станет воплощённой, воплотившейся во всех своих формах, кроме будущего времени, хронологией, осевшей материей бытия, "ключи от счастья которой", "небесная" идеальная отмычка которой - всем давно известна и подразумевается как что-то само по себе очевидное в историческом познании.

         Но для Вико история это и не простая подгонка фактов под существующую хронологию, коль скоро в факте историку видится пульсирование исторической достоверности. Тем более не это. Вико бросает вызов бессмысленной хронологии, на которую в самом же начале "набрасывается" за её невменяемость и беспомощность саму по себе. Его История - именно набор Идей, общезначимых, истинных положений, которые остаются таковыми "всегда". Которые и поздняя европейская историография также пристально пыталась отыскать и сформулировать перед непосредственно материально-хронологическим их воплощением в истории, т.е. платонически, будь это историософские изыски русских славянофилов Н.Данилевского и Хомякова; культурно-исторические морфемы Шпенглера; пресловутое осевое время К.Ясперса и другие построения, часто называемые "историософскими". 
           Идеи, Аксиомы Вико выражаются в истории, и они выражены в ней ( что и есть хронология, как сухой остаток этой выраженности ), однако не они, а именно связь, "как" воплощаются эти идеи в истории и почему именно так, а не иначе, вот предмет пристального внимания Вико. Собственнонаучный интерес к данности, а не к идеальной наполненности. Его "Наука…" - наука, и Аристотель здесь у "изголовья". Предварительный перечень Идей, "Элементов", у Вико явно рассогласован, избыточен и продуман не сам по себе, а в отношении к удобству материала, предчувствуемого и положенного "перед собой" заранее.

       Конечно, Вико строит не то, что мы называем "историей", в нашем, современном её понимании. Им задумывается "наука", причём глобально-историческая наука. С постановки предмета ( истории) и метода исследования всякая "наука" и должна начинать ( о методе Вико см. ниже ) Однако, именно вот такой, "научно-глобальный" план постижения, оказывается способен набрать такую глубину исторического обобщения и такую точность исторического инструментария, что заставляет и фактически имеющийся материал вставать ещё "твёрже" на своё место.

    После примечаний к хронологическиой Таблице, Вико даёт тезисы, "Об элементах", или "философские и филологические достоверности" . А от них он уже перейдёт к рассуждениям "О методе". Вот что Вико пишет об "Элементах":

" Итак, для придания формы подготовленному выше в Хронологической Таблице материалу мы предлагаем теперь здесь следующие Аксиомы, как Философские, так и Филологические, немного разумных и скромных Постулатов и несколько разъяснённых определений; все они, как кровь по одушевлённому телу, должны растечься вглубь и одушевить всё то, что говорит эта Наука об Общей Природе Наций."
Позволим же себе несколько малых выдержек, которые иллюстрируют, что избранный Вико путь вовсе не переворачивает историю с ног на голову, превращая текуче-материальную ткань истории во что-то идеально-незыблемое, научно-отвлечённое и внеисторическое т.о. А как раз существенно усиливает вес исторического факта и вес человека в истории, когда человек не равнодушен к истории и в истории, а история существенна для человека.

I. Человек вследствие бесконечной природы человеческого ума делает самого себя правилом вселенной там, где ум теряется от незнания….
II. Другое свойство человеческого ума состоит в том, что там, где люди не могут составить Человек вследствие бесконечной природы человеческого ума делает самого себя никакого представления о далёких и неизвестных вещах, они судят о них по вещам известным и имеющимся налицо. …
III. О тщеславии Наций выслушаем следующее золотое изречение Диодора Сицилийского: все нации, будь то греческие, или варварские, кичились тем, что они раньше всех открыли удобства человеческой жизни и что они сохранили воспоминания о своей истории с самого начала мира.
IV. К этому тщеславию наций присоединяется тщеславие учёных, которые хотят, чтобы то, что они знают, было столь же древним, как мир….
V. Чтобы помогать роду человеческому, Философия должна поднимать и наставлять человека падшего и слабого, а не искажать его природу и не покидать его в его испорченности…. Эта Аксиома изгоняет из школы нашей Науки Стоиков, которые стремятся к умерщвлению чувств, и Эпикурейцев, которые делают чувства законом: и те и другие отрицают Провидение, первые позволяя увлечь себя року, вторые - отдаваясь случаю, причём последние думают, что души человеческие умирают вместе с телом. И те, и другие должны были бы называться Философами-Монахами, или отшельниками. Напротив, сюда допускаются Философы-Политики, и главным образом - Платоники, которые согласны со всеми законодателями в трёх основных пунктах: что существует Божественное Провидение; что следует умерять человеческие страсти и делать из них человеческие добродетели и что души человеческие бессмертны. Следовательно, эта Аксиома даёт три основания для нашей Науки.

VI. Философия рассматривает человека таким, каким он должен быть; таким образом, она может принести плоды лишь немногим, стремящимся жить в республике Платона, а не пресмыкаться в нечистотах города Ремула….
VII. Законодательство рассматривает человека таким, каков он есть в действительности, чтобы извлечь из этого пользу для человеческого общества…
VIII. Вещи за пределом своего естественного состояния и неуместны, и не сохраняются надолго….
IX. Люди, не знающие Истины о вещах, стараются придерживаться Достоверности: раз они не могут удовлетворить интеллект Знанием, пусть по крайней мере воля опирается на Сознание.
X. Философия рассматривает Разум, из чего проистекает Знание Истины, Филология наблюдает Самостоятельность Человеческой Воли, из чего проистекает Сознание Достоверного…
XII Здравый Смысл - это суждение без какой-нибудь рефлексии, чувствуемое сообща всем сословием, всем народом, всеё нацией или всем Родом Человеческим.
XIII Единообразные Идеи, зародившиеся у целых народов, не знающих друг о друге, должны иметь общее основание Истины…
XIV Природа вещей - не что иное, как их возникновение в определённые времена и при определённых условиях; всегда, когда последние таковы, именно таковыми, а не другими, возникают вещи.
XVI Простонародные предания должны были иметь общественное основание истины, почему они возникли и сохранялись целыми народами в течение долгих промежутков времени..
…XXII Необходимо, чтобы в природе человеческих вещей существовал некий Умственный Язык, общий для всех Наций: он единообразно понимает сущность вещей, встречающихся в общественной человеческой жизни, и выражаетих в стольких различных модификациях, сколько различных аспектов могут иметь вещи.
XXIII Священная История - самая древняя из всех наиболее древних светских историй, дошедших до нас, так как она рассказывает чрезвычайно подробно и за долгий промежуток о Естественном Состоянии при Патриархах, т.е. о состоянии Семей, на основе которых, как в этом сходятся все Политики, впоследствии возникли народы и города. Об этом состоянии светская история не рассказывает нам ничего или рассказывает очень мало и неясно.
XXIV Еврейская религия была основана истинным Богом на запрещении Предсказаний, а на них возникли все языческие Нации.
XXVI Гиганты в действительности были исполинского телосложения, какими на оконечности Америки, в стране, называемой Патагония, путешественники описывают найденных ими неуклюжих и очень свирепых великанов…
XXXII Если люди не знают естественных причин, создающих вещи, и не могут их объяснить подобными им вещами, то они приписывают им свою собственную природу; так, например, в простонародье говорят, что магнит влюблён в железо.
XXXIII Физика невежд - это Простонародная Метафизика: в ней причины неизвестных вещей сводятся к воле Бога, причём не обсуждаются те средства, которыми пользуется божественная воля. …
XXXIX Любопытство, естественное свойство человека, дитя Незнания, порождает Науку тем, что открывает наш ум Удивлению; обычно оно поступает так: когда оно замечает в природе необыкновенное явление, как, например, комету,паргелий или полуденную звезду, то сейчас же спрашивает, - что эта вещь хочет сказать или может значить? …

   И вся эта "Аксиоматика" кладётся Джамбаттистой Вико в основу возводимого им научно-исторического обобщения тех путей, по которым идут его "нации". Потому что Вико не просто фиксирует, протоколирует движения этих наций в бывшем и имевшем место и время событии истории. Но сразу же и осмысляет это движение. Что заставляет его обратиться к самому основанию своих осмысленных приоритетов, к аксиоматике, и представлять её в общепринятой схоластической, платонической обработке.

           В главе "О методе" Вико говорит, каким он видит метод своей "Науки об общей природе Наций": он хочет видеть его сразу же в деле, в опыте. Под "методом", которым должна пользоваться-использовать "Наука…", Вико понимает… - то, с чего она должна начинать. ( Т.е. суть метода, в его первом предмете, в его начале. ) Он пишет:

"И так как она должна начинать с того, с чего начинается её материал ( как это было сказано в Аксиомах ), то мы принуждены отправляться, как и филологи, от камней Девкалиона и Пирры, от скал Амфилона, от людей, рождённых бороздами Кадма или "крепким дубом" Вергилия; и как Философы - от лягушек Эпикура, от кузнечиков Гоббса, от простаков Гроция…Мы должны начинать наши рассуждения с того времени, когда люди начали мыслить по человечески; и так как при их чудовищной дикости и безудержной их звериной свободе не было другого средства приручить первую и обуздать вторую, как устрашающая мысль о некоем Божестве ( страх перед ним, как было сказано в Аксиомах, единственное могущественное средство поставить преграду дикой свободе),то, отыскивая способ, каким эта первая человеческая мысль зародилась в мире Язычества, мы встретились с величайшими трудностями, стоившими нам добрых двадцати лет Изысканий. Когда мы пытались спуститься от нашей современной человеческой утончённой природы к природе совершенно дикой и бесчеловечной, то представить её себе нам оказалось абсолютно невозможным, и лишь с большим трудом стало доступно её понимание.

В силу всего этого мы должны начинать с некоторого знания о Боге, которого не были лишены даже самые дикие, звероподобные и бесчеловечные люди. Мы доказываем, что это знание заключалось в следующем: человек, отчаявшийся получить какую-бы то ни было пользу от Природы, жаждет чего-нибудь высшего, что его спасло бы; но выше природы - Бог; и это тот свет, который Бог посеял во всех людях. Это подтверждается тем общим для всех людей обыкновением, что вольнодумцы, под старость, когда они ощущают недостаток природных сил, естественно становятся Религиозными.

Но такие первые люди ( позже они первенствовали в Языческих нациях ) должны были мыслить только под действием сильных ударов самых неистовых страстей, как мыслят животные. Поэтому мы должны исходить из Простонародной Метафизики ( на неё мы указывали в Аксиомах и впоследствии покажем, что она была Теологией Поэтов) и, следуя ей,найти устрашающую мысль о каком-нибудь Божестве, которая могла бы придать форму и меру животным страстям этих людей и сделать их страсти человеческими. Такая мысль должна была породить усилие - свойственное человеческой воле - обуздывать движения, внушённые сознанию телом, чтобы или совершенно их успокоить, как это подобает Мудрому человеку, или по крайней мере придать им другое направление, для лучшей цели, как это подобает Человеку-Гражданину. Такое обуздание телесных движений представляет собой, несомненно, проявление свободы Человеческого выбора, т.е. свободной Воли, - источника и местапребывания всех добродетелей и, между прочим, Справедливости."

     И здесь, Вико, так смело говорящий о воле и её "механизме", "выкручивается" следующим образом:

"Информированная таким усилием, воля во всём подчиняется Справедливому и всем правам, продиктованным Справедливостью: ведь совершить усилие над телом - это тоже самое, что дать ему свободу в управлении его движениями, поскольку все тела - необходимые посредники природы. То, что механики называют потенцией, силой, усилением, - всё это неощутимые движения этих тел, и под влиянием их тела или стремятся к своему цетру тяжести, как это доказывает Античная Механика, или удаляются от своих центров движения как это доказывает Новая Механика."

         До конца так и остаётся всё-таки непонятным, - воля свойственна человеку принципиально и существенным образом определяет самого человека, человеческую природу, - или же она свойственна и любым телам в природе, одно из которых - тело человеческое. Во всяком случае, мы специально выписали это длинное рассуждение о воле человеческой, как "усилии", возникшем под действием некоей неосознаваемой "мысли", "устрашающей мысли о Божестве", ведь - в это по сути дела Вико устанавливает свой метод, здесь он находит тот первичный опыт для своей "Всеобщей Науки.." ! И этому мы не можем не восхититься: так, непосредственным образом, в основание историософского опыта кладётся человек и его свободный ( как "Справедливый") выбор. Как раз христианская История, имеющая ввиду Богочеловека как единственного Полного, Совершенного Человека и Бога, пришедшего в мир по Своей неизречённой любви, спасти человека от власти греха, совсем близко от высказанной "методики" Вико. Хотя и может казаться, что на переднем плане у Джамбаттисты Вико выступают наукообразность нового времени и "освободившийся" из-под многолетней опеки человек Просвещения, это не так. Другое дело, что "идеальные намерения" и благие планы,которые строит Вико, и трудно было реализовать-материализовать вне более последовательно-библейской позиции. Однако в каком свежем свете вольного европейского ветра человеческой истории и человеческой воли предстали старые схоластические истины,эти основополагающие "Аксиомы" Вико.

        И Вико - платоничен. Показательно, в поисках достоверности метода для своей "Науки", - это соединение исторического материала ( что было ) в его наименее достоверном, тёмном начале ( в начале истории ), с какой-то идеальной человеческой деятельностью тех до-исторических лет, с какими-то первыми отчётливыми представлениями о мире, богах, героях и др.( как было, что в свою очередь требует доказательств и понимания) "Идеальное", в таком до-историческом перво-опыте по Вико, почти полностью есть бессознательное и не-сознательное устроение "мысли" ( "мыслить под действием сильных ударов…страстей"), но при этом дающее какое-то, пусть и бесконечно малое, но знание о Боге - в свою очередь порождающее человеческое воление и потребность в действии. И это идеальное воление( Знание незнаемого,но свободного Бога, Бога "свободных прав" ), - его-то Джамбаттиста Вико по существу и представляет в качестве единственного и перво-достоверного материала для своей исторической науки о " …Всеобщей природе Наций".

       Начальная материальность истории т.о. одновременно, у Вико, как-то осмысляется, понимается, и это идеализм - первоисторический материал как такое вот "осмысление и положенность" его перед перво-человеком в качестве некоей перво-идеи. Сам ли он положил её перед собою - развиваясь по собственной природе, с чем быстро согласятся эволюционисты. Или кто-то, - Бог, другое религиозное и транцендетное божественное начало положило её перед человеком, с чем согласятся не-эволюционисты, а многочисленный отряд сторонников религиозно-символического постижения истории.

           Для Вико, провозгласившего сразу же платонистические позиции и развившего исследование конечного смысла ещё перед каким-бы то ни было фактом, - в результате оказывается не менее важной и ценной, чем идеальная, материальная сторона исторической науки. И это также классический "идеалистический ход", только и способный что-то раскрывать, и в том числе в материи: сначала определяется, что такое материя, каковы её сущностно-определяющие основания, ( что она есть сама по-себе), а затем уже история объявляется чисто "материальной наукой", тогда как "материя" уже осмыслена категориально в идеальном плане. 
           История Вико платонична и схоластична, что и позволяет ей искать и находить идеально-материальный базис, формируясь при этом в какую-то целостную науку.